сделал всё, как я просил. Джеффри, Оливер и Виктор с Жасмин стояли, в недоумении глядя друг на друга. Прежде, чем они успели заговорить, они услышали мой голос:
— Вы хотели маленькую демонстрацию моих возможностей, мсье Ланкастер. Я выполняю обещанное.
Трое остальных как один взглянули на Джеффри. Что ж, им будет, что увидеть и услышать. Я показал им сон Ланкастера про гибель рабочего на фабрике:
— Почему спустя столько лет ваш дорогой Джеффри всё ещё видит этого паренька во сне? Чувствует себя виноватым? Сдаётся мне, что у них была интрижка. Не поэтому ли рабочие выясняли с ним отношения — они узнали, что парень обслуживает сына владельца фабрики?
Если можно побледнеть во сне, Ланкастер именно это и сделал.
— Что с того? — Оливер шагнул вперёд, — я знал об этом. Единственная вина Джеффри — в том, что он позволил себе отношения с этим парнем, Томми. Их чувства были взаимны.
— Ты так привязан к своему другу, что лжесвидетельствовал ради него в суде.
— Лишь для того, чтобы защитить Джеффри, да и семью погибшего от новых проблем.
— Да, похоже, что Ланкастер только и делает, что создаёт проблемы для тех, кого любит. Правда, того паренька он не любил — лишь секс и ничего более. Потому что — как романтично — всю свою жизнь он любит совсем другого человека. Такого близкого и такого недоступного.
Джеффри Ланкастер стоял как парализованный, расширившимися глазами глядя в никуда.
— Тебя, Оливер.
Одновременно с тем, как я произнёс это, Жасмин резко дёрнула священника за руку:
— Не слушайте его, Оливер.
Ланкастер схватился за сердце, пошатнулся и, падая, исчез.
— Джеффри!!! — Виктор выдернул из сна всю остальную компанию.
«Мы тоже можем возвращаться, Анри».
Я открыл глаза, вполне удовлетворённый произведённым эффектом. Что ж, думаю, теперь Виктору и его друзьям есть, чем заняться, кроме меня. И Анри может отдохнуть. Я пошёл взглянуть, как он там.
Анри лежал с закрытыми глазами и как будто спал. Я положил руку на его плечо:
— Проснись.
Он не открывал глаза и не шевелился. Я громко хлопнул в ладоши перед его лицом:
— Просыпайся, Анри.
Никакой реакции. Если он притворяется, то слишком хорошо. И он ведь должен подчиняться:
— Анри, ты просыпаешься и открываешь глаза. Я приказываю тебе.
Разве он может так крепко спать? Возможно, он действительно устал и погрузился в глубокий сон. Я пощупал его пульс — сердце билось спокойно и ровно. Я вздохнул. Ладно, путь поспит. Не позже, чем к обеду, проснётся сам. А пока можно расслабиться.
IX. ВИКТОР. МОЯ ВИНА
Едва открыв глаза, я бросился к телефону и набрал номер Джеффри:
— Ну давай же, ответь.
Но в трубке были лишь длинные гудки. Моё сердце боялось биться, пока я звонил Хастингсу, камердинеру Джеффри. Наконец-то раздался его сонный голос:
«Ланкастер Холл, Хастингс у телефона».
— Это Виктор Легран. Прошу Вас, проверьте, как там сэр Джеффри.
«Но он категорически запретил беспокоить его в ночное время».
— Под мою ответственность. Умоляю, Хастингс, быстрее! Это жизненно важно.
«Хорошо, сэр. Я загляну к нему».
— Я подожду.
Ну скорей же, скорее. Мысленно я бежал по коридорам и лестницам особняка в спальню Джеффри, обгоняя Хастингса. А на самом деле замер, в чём мать родила, вжимая телефон в ухо. Но уверен, что холодно мне было не из-за этого. Через мгновение я почувствовал тёплый плед на своих плечах — Жасмин накинула его на меня.
Через несколько бесконечных минут я снова услышал голос Хастингса в телефоне и интонации его были красноречивее слов:
«Сэр… Вы ещё здесь?»
— Да, конечно.
«У него плохо с сердцем. Я вызвал скорую».
Господи, но он хотя бы жив.
— Я сейчас приеду.
Жасмин уже собиралась. Я спешно подобрал свою одежду с пола и кое-как натянул плохо слушающимися руками.
Через пару минут мы уже мчались в машине к имению Джеффри. Но я старался вести осторожно — не хотел убить ещё и Жасмин. За всю дорогу мы не произнести ни слова. И я был благодарен Жасмин за её молчание. Её поддержку я чувствовал и без слов.
Чугунные ворота усадьбы были распахнуты, а перед крыльцом стояла скорая. Не помню, как я припарковался и выскочил из машины, но как раз в тот момент, когда из дверей врачи вынесли Джеффри. Слава тебе, Господи — не в чёрном пакете.
— Что с ним? Куда вы его везёте?
— А Вы кто?
— Его крестник.
Врач на мгновение остановился рядом со мной:
— Похоже на инфаркт. В центральную больницу.
Носилки погрузили в реанимобиль, и он, мигая огнями и оглашая округу сиреной, помчался по дороге в город. Мы с Жасмин пристроились следом.
Джеффри забрали в реанимацию. А мы остались ждать в коридоре.
— С ним ведь будет всё хорошо, правда? — произнёс я, обращаясь не то к себе самому, не то к Жасмин.
Она накрыла мою сжатую в кулак руку своей тёплой ладонью.
— Только не забирай мою боль. Не надо. Я хочу её чувствовать. Я…
Жасмин хотела что-то сказать, но я не дал:
— И не надо говорить, что я не виноват. Это не так. Я втянул их с Оливером в это, — меня настигла другая мысль, — Оливер… Он-то как? Нужно ему позвонить.
Я набрал номер монастыря. По времени они должны были готовиться к заутренней. Трубку взяли быстро. Я спросил настоятеля. И через минуту я услышал взволнованный голос Оливера:
«Что случилось, Виктор?»
— Джеффри в больнице. В реанимации.
«В какой?»
Я назвал ему адрес.
«Сейчас буду», — он положил трубку.
Что, что я ему скажу?
— Как ты думаешь, они помнят, что было во сне? Оливер и Джеффри, — Жасмин робко смотрела на меня. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять — она уже боялась моей реакции. Мне стало стыдно:
— Прости. Я… опять веду себя как эгоист и истеричный ребёнок. Нет, не обязательно, что помнят. Мы ведь не всегда запоминаем сны. Даже если это кошмары.
— Я к тому: если кто-то из них спросит, что там произошло…
— Если не вспомнят, то лучше им и не знать. Я так думаю. Во всяком случае, Джеффри. Боже, я не думал, что это настолько… ранит его, — я потёр лоб ладонью и запустил пальцы в волосы.
— Он очень чувствительный.
— Ты ведь знала, да? — я взглянул на Жасмин.
— О его любви к Оливеру? Да.
— Его поэтому напугали твои способности?
Она кивнула:
— Об этом не так трудно догадаться.
— Я просто однажды… увидел один его сон — и понял. Но Джеффри не знает об этом. А Оливер, как ты думаешь?
Жасмин закусила губу и несколько мгновений молчала.
— Догадываться и знать —